Сегодня мы завершаем цикл статей о девочке, детство которой было опалено Великой Отечественной войной. Валентина ВАХОМЧИК воспитывалась в детском доме. Перед войной у нее умерла мама, а фашисты убили отца, бабушку и деда. Валя прошла множество испытаний, о которых потом она написала в своих воспоминаниях.

Окончила ремесленное училище № 4 в июле 1947 года. Нам выдали по карточкам 10 или 12 буханок хлеба. Еще дали немного маргарина… Продала весь хлеб на базаре, кроме одной буханки, и решила ехать домой. Сначала надо было как-то добраться до Москвы. Билетов не было. Поехала на подножке. У меня был небольшой чемоданчик с пожитками. Около города Кирова, когда темнело, с переходной площадки прыгнул на подножку грабитель и вырвал чемодан, на котором я сидела, и спрыгнул с ним. Лет ему было на вид 18-25…

Так доехала до Москвы. Там села в поезд до Минска. Ехала тоже на подножке. Я чуть много раз не упала с этой подножки, т.к. спала. Люди говорили мне: «Девочка, проснись, разобьешься!» Потом позвали на переходную площадку. С Минска ехала до Красного Берега уже в товарняке. Вышли мы вдвоем с Ниной Козаковой и пошли пешком до Парич. Грязных и чумазых перевез нас на лодке дядька. В Паричах мы с Ниной расстались. Она пошла в сторону Шатилок (сейчас Светлогорск), я — в Козловку, к дядьке Петру. Родная тетка Арушка умерла (она была в лагере смерти Азаричи), у дядьки новая жена и Володька, мой двоюродный брат. Бедность. Голод. Пожила я немного у них и меня перенаправили к другой тетке — Марфе.

У нее было две коровы, много свиней. У Марфы было два сына. Пашка, мой ровесник, и Ленька — постарше. Еды у Марфы хватало. Я пасла свиней (их было штук 15) и коров. 1947 год. Уже сентябрь, а я пасу коров. На работу не берут — малая. И мы с Петром едем в Бобруйск в районо, чтобы определить меня далее. Меня направляют в Щедринский детский дом. И слава богу, иначе, кем бы я стала! Тетка Настя жила с Гришей, Мишей и Павлом еще в большей бедности…

Детдом, 1947-1948 гг. Детей — человек 200 с лишним. Самые старшие — седьмой класс. Я стала посещать шестой класс. <> В спальне у нас человек 30. Комната для уроков примерно 15 квадратных метров. Четыре больших стола. Сидим тесно, и каждый учит свое, или пишет, или смеется, или кричит. Шумно. Книг мало, на уроках старались все запомнить. Первый класс я окончила до войны на белорусском языке, потом в эвакуации — второй, третий, четвертый, пятый и два года ремесленного. Итого шесть лет на русском языке. В Щедрине опять белорусская школа. А когда поступила в Бобруйское торгово-кулинарное училище, учеба опять на русском.

В детдоме утром зарядка, строем в столовую, в школу. После уроков — обед. Потом работа: чистка картошки, уборка помещений и туалетов и много разных дел. Каждый раз новое задание — кому что достанется. Потом уроки и ужин. Летом работа в поле — была своя земля. Когда случался в лесу пожар, желающих сажали в машину и везли тушить пожар. Старшие гребли сено. Были все при деле. Постельное нам стирали, а личное мы стирали сами, но условий не было. Так же было и в ремесленном.

Перешла в 7-й класс. Директором детдома был Никифиров В.И. Говорили, что он был командиром партизанского отряда. Воспитательница у нас была Дора Иосифовна. С другого детдома приехала девочка года на два старше, но тоже в 7-й класс. Я, добрая душа, согласилась спать с ней на одной койке, а койки односпальные. Промучилась год.

Учителем по русскому языку и литературе был Митрахович Сергей Иванович — всегда хвалил меня, мои контрольные диктанты и сочинения. Хорошая память, плюс шесть лет жизни в России… По математике у нас была Сара Марковна — тоже ко мне относилась очень хорошо. Хотя я и отстала в учебе, но была старательной. Плохо, что я была очень стеснительная. Как выйду к доске — вся покраснею, как рак. А через минуты три кровь отхлынет от головы. В общем закончила я 7-й класс в основном на четверки. Между прочим, в те времена в школе с нас строго спрашивали, и экзамены были и в шестом, и в седьмом классе.

Выпускной вечер. На него я не пошла — тоже стеснялась (как это, вместе с учителями!) Отпросилась тогда к тетке в Паричи. Я часто отпрашивалась то к тетке Насте, то к дядьке Петру. Мои двоюродные братья — Гриша и Миша — ходили в школу, и Володя тоже, а Жора был маленький. Жили все бедно, но постепенно жизнь улучшалась.
Осталось в памяти, как сдавала экзамен в 7-м классе. Математику лучше знала Лена, и она у меня проверила, а русский язык я у нее проверила. Вот сидим мы на лестнице во дворе школы, ждем результаты по русскому. Выходит Сергей Иванович и показывает на одной руке пять пальцев, на другой — четыре. Радости было море.

В то лето надо было поступать дальше, а нас отправили на заготовку сена. До осени оставалось 10 дней, мы вернулись в детдом. И вот повезли мы с Ленкой Смогорович документы в БШТУ в Бобруйск. Автобусы не ходили. Ехали на грузовике. Было столько людей, что мы едва уместились.

<> Нам дали общежитие. Из детдома получили по два платья, две пары нижнего белья, одни ботинки и поддевку, что-то вроде фуфайки. Стипендию платили, но мы сильно экономили, и за год я купила себе туфли на каблуке красивые, пальто демисезонное, юбку кашемировую, блузку шелковую, вышиваную, платье-костюм коричневое. Была вечно голодная, но в кино и театр ходила часто. Наша специальность была «продавец хлебо-булочных и кондитерских товаров». Учились, старались, проходили практику в продовольственном магазине. Предметов было около десяти — технология, организация и техника, математика и др. На практике я была в магазине № 22, что по улице Карла Маркса. Заведующая Мария Александровна Завадская, продавец Аня меня любили и часто подкармливали. А то, как бы я на одну стипендию прожила? До конца жизни я благодарна этим хорошим людям!

Благодарим Татьяну Николаевну РОСИНОВУ за предоставленные материалы.